Дневник

... А началось всё с Василия.
Ведь это именно он утром в четверг, будучи послан за водой к колодцу, прибежал оттуда с радостным возгласом: "Мама! Грибы!!!" Дети незамедлительно выскочили на участок в чём были: босиком в трусиках. Выбежала и я, подхватив Мишутку подмышку. У края деревянного тротуарчика красовались 3 молоденьких подберёзовичка, с серыми шляпками, на тоненьких ножках... Мы аккуратно срезали два, что покрупнее, а третий (и заодно четвёртый, не замеченный сразу) оставили "дозревать".

Через час позвонила бабушка: пора за молоком. Пока мы разговаривали (я, конечно, сообщила ей о грибах), вбежала Маша с радостным криком: за калиткой обнаружились ещё 4 подберёзовичка, тоже молодые, но крепенькие, на толстых черноватых ножках. Бабушка очень заинтересовалась , подумав, сообщила, что сегодня они с дедушкой пойдут в лес, а молоко занесут нам по пути.

А вечером Стёпа, гуляя около бани, наткнулся ещё на 3 огромных гриба! Конечно же, с грибами фотографировались все...

В пятницу утром, часов в 6, в доме началось оживление. Старшие тихонько встали и уселись читать свежевзятые в библиотеке книжки. Младшие проснулись, но из кроватей вылезать не спешили. Один Мишка безмятежно спал. К 8 утра мы ждали папу.
Я, конечно, тоже проснулась и потихоньку выползла из постели. Стала собирать вещи с собой в церковь. Без пяти восемь мы все, не сговариваясь, потянулись к двери... А папа уже входил в дом! Мы бросились обнимать его, нашего долгожданного, и наперебой рассказывали о грибах. Папа радовался: он-то только и мечтал о том, как мы пойдём в лес.
После службы в церкви мы посидели у бабушки, поговорили. Они, оказывается, грибов почти не встретили, набрали одну среднюю корзинку на двоих. Несмотря на это, мы всё же договорились, что завтра бабушка отпустит в лес нас, а сама побудет с малышами.
Дома, ближе к вечеру, начались жаркие дебаты: на каком поезде ехать? Папа отстаивал тот, что в 5 утра, я уговаривала на 12-часовой... Но мужа надо слушаться, не так ли?
Самое сложное было уложить малышей. Обрадованные встречей с папой, они носились по дому, не желая смирно лежать в постелях. Папа пытался собрать их всех, но безрезультатно. Я же в это время пыталась собрать на завтра еды, разумно полагая, что в 5 утра мне будет не до этого. Однако сборы пришлось прекратить, иначе мы рисковали вообще не подняться.

Утро. За окном - густые сумерки и небольшой туман. Холодно и зябко, особенно после домашнего, нагретого печкой тепла. Мы тихо движемся, как рыбы в толще воды, плохо соображая, куда направляемся и зачем. Поднимаем и одеваем детей. Вызываем такси, и нам привозят бабушку. Просыпается Стёпа и плачет, тоже просится в лес. Но нам ходить до 5 вечера, Стёпка не выдержит... Пытаюсь его успокоить, но он спросонья плачет ещё пуще. Просыпается Алёша и тоже ноет, того и гляди, разбудят Мишу. Мы быстро исчезаем, оставив бабушку один на один с воющими малышами.
Выходим. Воздух абсолютно неподвижен, пахнет свежестью и грибами, и ещё яблоками. Мне хочется сходить за дом, набрать яблочек, но уже некогда. Из дома - ни звука. Какая у нас хорошая, опытная бабушка!
Бредём к вокзалу, по дороге заходим в "ночной" магазин, берём пирожки и сок. В лесу всё сгодится.
Ждём на площади у вокзала. Потихоньку "подтягиваются" другие грибники, их довольно много. Правда, большинство по ягоды - с вёдрами, пестерями. Корзинки, у кого они есть, совсем малюсенькие. Мне становится неловко: наш папа - с огромной корзиной, да я со средней, да Вася и Маша с маленькими... А вдруг да не наберём? Засмеют ведь... Хорошо, что я взяла с собой тряпочки - накрыть корзинки. Муж успокаивает меня, шутит: не наберём грибов - набьём корзинки травой и завяжем. Подходит чистенький одноглазый дед с папиросой: угощает детей конфетами...
Подходит наш поезд о двух вагончиках. Нас с детьми вежливо пропускают вперёд, следом бодро запрыгивают бабуси.
В поезде хорошо дремлется. Дети глядят в окно на Унжу. Светает. Муж тихонько толкает меня в плечо: пора выходить. А я и не заметила, как заснула...
Спрыгиваем на насыпь, поезд трогается и быстро исчезает за деревьями. Дружной толпой мы идём вдоль насыпи. То там, то сям отделяется кучка людей и уходит в сторону по почти незаметной тропинке.
Под ногами... Лягушки! Маленькие, грязные, но сухие лягушата смело прыгают прямо по камням, по рельсам. Дети бросаются их спасать, набирают полные кулачки лягушат и бросают их в придорожную траву. Лягушата смотрят из детских ладоней строгими глазами. Симпатичные, они очень хорошо лазят - по рубашке, по дереву. И все очень маленькие. Мы зовём их "древесными лягушками" - очень похожи.

Проходим насквозь деревеньку в несколько домов и наконец выбираемся на шоссе. Сколько лет я здесь не была! Острый, чистый, свежий запах леса - хоть наливай его и пей - воскрешает старые, ностальгически-приятные воспоминания...
Мы идём по шоссе - папа ведёт нас к тому заветному месту, где водятся белые. Но разве можно идти по дороге, где заведомо нет грибов, если рядом так и манит травянистая обочина? Мы, несмотря на папины просьбы не задерживаться, спускаемся с шоссе. И вот - торжествующий крик - есть первые грибы! Это целая россыпь маленьких, белых, крепеньких волнушек с мохнатеньким краем. Мы торопливо достаём и раздаём ножи и, вдохновлённые началом, несёмся вперёд. Папу мы уже не слышим, да он и сам теперь не так уж настаивает на спешке.
А обочина радует нас всё новыми находками: когда у каждого уже донышко закрыто волнушками, мы начинаем натыкаться на целые выводки молоденьких, скользких маслят, озорно выглядывающих из травы.

Тут уже и папа не выдерживает, спускается к нам, потому что грибов так много... То и дело слышится крик кого-то из детей: "Ого! Сколько их тут! Помогайте срезать!"
И мы помогаем.
Наконец папин здравый смысл берёт верх над азартом, и нам приходится свернуть в лес. Мы идём теперь по просёлочной, песчаной дороге. Деревья купаются в лёгкой дымке и утреннем неярком солнышке. Вдоль дороги краснеет брусника, поздняя черника приветливо синеет на кустиках. Стелется мох самых разнообразных форм и расцветок.

Я фотографирую направо и налево. Но разве может фотография передать этот рассеянный свет, от которого кажется, что попал в сказку или в старое, забытое кино? Как передать этот запах, от которого расправляется грудь, и яснеет в глазах, и чаще и радостней бьётся сердце? Воздух, которым нельзя надышаться. И всё же я вбираю его поглубже в себя, чтобы помнить всю зиму...

А на дороге нас тоже ждут сюрпризы! То и дело мы натыкаемся то на кучку маслят, то на сборище ярко-оранжевых "попуток" - не знаю, как по-научному зовутся эти трубчатые грибы, но здесь их называют именно так. В маринаде и те, и другие - просто великолепны, тем более зимой, когда, бывает, откроешь баночку да так и замрёшь, охваченный летними запахами и воспоминаниями...

Мы весело режем и складываем грибы, но вот бодрости у нас поубавилось. Что ни говори, а так рано вставать мы не привыкли. Да и тяжесть корзинок, а также запасов с едой даёт о себе знать. Пора подумать о привале, и добрый папа направляет свои и наши стопы к речке Меже, где есть удобный столик для отдыха и перекуса. Мы прибавляем шагу, и скоро уже сидим за самодельным столиком на лавочках из половинок бревна. Спасибо тому доброму, человеку, который их здесь поставил для таких усталых путников, как мы! Раскладываем и быстро съедаем нехитрую снедь: яички, бутерброды, огурчики с солью. Запиваем соком. Дети жалуются, что не наелись, но пирожки мы оставляем на потом, ведь ещё нам ходить и ходить.
Поев, спускаемся к Меже. Речка течёт, как в заколдованном царстве... Вот-вот выскочит на лист кувшинки царевна-лягушка в золотой коронке набекрень, или вынырнет чудо-щука... В зелёной воде отражаются большие мягкие облака, словно тонут в ней и никак не намокнут. Даже рыба здесь не плещется... Как тихо! И комары куда-то разлетелись. Мы с Васей стоим и смотрим, как зачарованные. Но папа зовёт нас обратно, возвращая из сказки в поход.

Теперь погода закрутила нас в своём колесе: то вдруг появится солнце, то налетают облака и даже тучи. Сменяя друг друга, ходят они по кругу, то пугая нас дождём, то припекая солнышком. От такой перемены мы быстро выдыхаемся и устаём. Многочисленные грибы уже не вызывают такого восторга, а корзинки кажутся вдвое тяжелее. Наконец я, увидев подходящую полянку, усеянную крупной, спелой брусникой, требую остановки. Мы с детьми ставим корзинки, я достаю нашу верную пятилитровую флягу (сколько же раз она нас выручала!) и принимаюсь собирать ягоды. Один папа не сдаётся - бродит вокруг в поисках заветных белых и вслух мечтает добраться-таки до того места, где их много... Но с нами разве доберёшься! Я, забыв об усталости, азартно беру ягоды. До чего же я люблю бруснику! Она словно сама сыплется в ладонь - сухая, лёгкая. И комаров в ней немного. С черникой и не сравнить! Та мнётся, пачкается, и комаров хоть собирай горстями вместо ягод. А тут - не успел папа устать от ожидания - как у нас, глядим, уж больше пол-фляги набралось. Я-то бы и ещё тут осталась, но приказ есть приказ. И мы двинулись дальше.
 

Усталость снова наваливается на нас, да к тому же просыпается "задавленный червячок" - голод. Да и грибов что-то почти нет. Зато мы подходим ко второму "привалу" - такому же столику для путников. Немного не доходя до этого места, я вижу ещё полянку брусники. Ягоды здесь растут пореже, зато очень уж соблазнительно крупны. Я решаю, пока все будут есть, пособирать здесь ещё немного. Но тут меня отвлекают дети. Они кричат, зовут, показывая на мох. Я подбегаю.

Во мху, извиваясь, ползёт довольно крупный чёрненький уж. Маша чуть не визжит: «Мама, поймай его! Ну пожалуйста!» Я в сомнении. А вдруг тяпнет? Масла в огонь подливает муж: он сомневается и готов признать ужа гадюкой, несмотря на явно видные жёлтенькие «ушки». Пока я сомневаюсь и колеблюсь, уж в страхе забивается под гнилое бревно. Я поднимаю бревно рукой, и оно рассыпается трухой. Уж лежит, весь свернувшись колечком, он готов к обороне: поднял голову, разинул ротишко и страшно шипит, высовывая язычок. Машка просто плачет от умиления. Но мне жалко храброго ужа. Я протягиваю к нему руку, чтобы погладить, но он, конечно, не понимает моего жеста и мгновенно всасывается куда-то под землю. Машка в трауре, а мы с папой, переглянувшись, улыбаемся друг другу.

Подходим к столику, едим пирожки, запивая вкуснейшим компотом папиного приготовления. Кажется, брали с запасом, а теперь – мало. Я сижу, вытянув ноги, и не спеша жую. Вставать и куда-то идти? Об этом страшно подумать. Муж напоминает мне о бруснике, которая ждёт. Ладно, я встаю и иду собирать. Заглядываю под трухлявое бревно – ужа нет, конечно, он не дурак. Собираю ягоды, ко мне присоединяется папа, и я ему благодарна. Но вскоре он зовёт меня дальше. Я соглашаюсь, тем более что фляга уже почти полна.

Идём дальше. Белых нет, как нет и подосиновиков, которые обычно растут здесь в изобилии. Папка тоже приуныл, к тому же на последнем привале дети высыпали свои полные корзинки в его корзинищу, и ему тяжелее всех. Снова подходим к Меже, но уже в другом месте. Здесь излучина, песчаный пляж и открытое, приятное место. Вдалеке виднеется шоссе, проходящее по мосту над рекой. Отсюда в прошлый раз мои путешественники – папа, Вася, Маша и Стёпа, испугавшись приближающегося дождя, приехали домой на такси. Здесь же растёт множество брусники, и мы быстро добираем флягу доверху, причём даже дети участвуют в сборе, что нас, родителей, несказанно радует.

 

На дороге, в песке, Вася находит несколько красивых, совсем маленьких – только проклюнувшихся – подосиновичков. Настроение немного поднимается, мы начинаем усиленно оглядывать дорогу, но тут она кончается и мы выходим к речке вплотную. Трудно поверить, что это та же Межа, выглядит она совершенно по-другому. Солнышко припекает вовсю, облака лежат на небе красивым узором. Мы любуемся рекой (похоже, здесь можно было бы неплохо порыбачить!)

Потом подходим… Ну конечно же, к очередному столику. Садимся. В голову лезут соблазнительные помыслы: а не вызвать ли снова такси? Усилием воли прогоняем искушение. Есть не хочется, просто сидим, отдыхаем. Оглядываемся вокруг. Видно, что здесь кто-то праздновал: на деревьях над столиком натянуты верёвки, вероятно, для тента, столик застелен клеёнкой с помощью степлера (готовились основательно!), на деревьях вокруг навешаны какие-то лоскутки, лопнувшие воздушные шарики… Решаем, что, видимо, здесь была свадьба. А что? Экзотично и удобно.

Хочешь, не хочешь, но надо вставать и идти дальше. И мы встаём. На Васю вешаем рюкзак с полной флягой.

Теперь нам надо выйти обратно на шоссе, а уж оттуда – в ещё одно папино «заповедное место», где – а вдруг? – всё же могут быть белые.

Быстро доходим до шоссе, но тут силы вновь нас покидают. Не знаю уж, то ли погода и её круговерть тому причиной, то ли мы плохо выспались (я слишком сильно натопила печь), то ли таким упадком обернулось вчерашнее перевозбуждение, а может, и всё это вместе – но мне даже стыдно за свою невыносливость.

Мы бредём по шоссе, но вскоре не выдерживаем, и всё же спускаемся на обочину. Здесь, видно, кто-то до нас прошёл, причём совсем недавно – кое-где лежат разрезанные и выброшенные червивые маслята – но и на нашу долю грибы есть. Тем более что этот человек волнушки явно за грибы не считал и не опускался до их собирания, иногда даже давил ногой. Вася привычно приседает и срезает очередную партию масляток, не замеченных предыдущим грибником…

А тут нечаянная радость! Я нахожу подряд несколько симпатичнейших подберёзовичков! Но радость быстро сменяется огорчением: все они червивы донельзя. Зато Маша внезапно останавливается и возбуждённым голосом подзывает меня: «Мама, посмотри, что это за грибы?» Я вяло подхожу: дети уже замучили меня, используя как определитель всяких неизвестных науке поганок. Но тут же чуть не подпрыгиваю от радости! Из травы на меня смотрят два крупных, отличных подберёзовика! Маша, не стесняясь, громко выражает свой восторг. Грибы оказались абсолютно чистые, свеженькие, без единой червоточинки. И как их только проглядел «тот человек»? Дочка бежит хвастаться папе, и оба они очень рады находке. Мы все вылезаем на шоссе, на солнышко. Папа уже не мечтает добраться до «заветного места»: скоро надо поворачивать обратно, а то не успеем на поезд. Дружно фотографируемся на шоссе по одному и вместе, со своими главными трофеями.

Подходим к очередному столику, он стоит прямо у шоссе. Садимся. Но я тут же вскакиваю: дети зовут, они увидели ящерицу. Подбегаю. Ящерица и вправду хороша – крупная, сильная, быстрая. Она ловко шуршит по обочине, убегая от детей. Но нас много, мы окружаем её, и я осторожно хватаю её за животик. Ящерица изгибается в моей руке и шипит. Потом замирает, обхватив руку хвостом, и зорко следит за мной, поворачивая голову. Она, без сомнения, готова дорого продать свою жизнь. Я сажаю её на Машку, и ящерица лезет ей за шиворот, путаясь в волосах. Машка визжит, она довольна. Но я забираю ящерицу.

 Я сажаю её на ладонь, глажу, ласково с ней говорю. Ящерица наклоняет головку и прислушивается. То ли ей тепло на моей руке, то ли понравился мой голос, но она уже не хочет убегать. Я осторожно провожу пальцем по её чешуйкам, трогаю головку, а она сидит и жмурит глазки. Дети нашли в траве малюсенького ящерёнка и носятся с ним, не знают, куда бы лучше отпустить, чтобы мы потом на него не наступили. Муж зовёт меня к столу и просит, чтобы я отпустила ящера и занялась едой. А мне жаль с ним расстаться… Я сажаю его на сто, и он ходит по столу, поглядывая на нас. Муж недоволен, я смеюсь. Он пытается согнать ящера, но тот ловко уползает под стол вверх ногами, а потом вылезает с другой стороны. Муж улыбается, глядя на ящера. А тот садится напротив мужа и внимательно изучает его. И вдруг – прыжок – и он у мужа на колене. Мы вздрогнули, а потом рассмеялись. Ящер пробежал по мужниной ноге и спрыгнул в траву. Он оглянулся, вильнул мне хвостом на прощание и вроде бы задумался: а может, остаться? Но тут подбежала Машка, и он ретировался. А я помню его и сейчас – его внимательно наклоненную головку и прикрытые умные глазки…

Мы в последний раз садимся и достаём все остатки. Честно делимся, перекусываем. Не спеша раскладываем грибы – дети ссыпают в папину корзинку. Перевязываем корзинки тряпочками. Мы с мужем понимающе переглядываемся – не пришлось-таки набивать их травой! Упаковываем поудобнее флягу. Вроде всё сделано. А вставать не хочется. Я даже пытаюсь прилечь на «скамейку», но комары не способствуют отдыху. Доедаем последние кусочки, допиваем сок… Кажется, всё. Можно идти.

Усталые, но довольные, как говорится, мы топаем сапогами по асфальту. Полные корзинки приятно оттягивают руки. Машка из принципа обменяла у Васи его тяжёлый рюкзак на 2 пустые корзинки, и теперь скорбно сопит под рюкзаком. Но принципами не поступается.

У железной дороги уже собрались самые торопливые грибники. Нас провожают внимательными взглядами: интересно, что там, в корзинках? Один не выдержал, спрашивает дипломатично: много ли белых нашли? Услышав, что ни одного, удовлетворённо кивает и отходит. У большинства во всех корзинках и вёдрах – брусника. У некоторых есть и грибы, в основном сыроежки. Правда, большинство свои емкости предусмотрительно завязали.

Лягушата уже почти все ускакали, дети спасают ещё двоих оставшихся. Ужасно хочется присесть, но не на что. Единственная лавочка занята тремя дородными то ли тётушками, то ли бабушками с вёдрами. Тут только я понимаю, какая удобная вещь – пестерь. Счастливые обладатели оных ставят их на землю и садятся прямо сверху. И накрывать не надо: никому и так не видно, что внутри. Две девушки с плетёными пестерями переминаются с ноги ни ногу: на такой не очень-то сядешь. Может, и мне в следующий раз взять бабушкин пестерь? Он, правда, тяжеловат. Зато удобен – я примеряла.

Садимся прямо на рельсы, правда, иногда приходится вставать, чтобы пропустить идущий поезд. Ужасно хочется прилечь. Ждём.

Наконец из-за поворота показывается наш поезд. Народ оживляется, хватает свои ёмкости, подходит поближе. Поезд останавливается, открываются двери. Как обычно, подталкивают наверх старушек, закидывают корзинки. Мы тоже взбираемся, садимся. О, блаженство вытянуть усталые ножки и откинуться на мягкую спинку кресла!

Машка садится на папу. Глаза у неё хитрые и счастливые. Папа мужественно терпит. Мне кажется, от Машки он готов стерпеть и не такое.

Напротив меня сидит молодой парень. На голове у него огромные наушники, на коленях – ноутбук, по которому он сосредоточенно елозит пальцем, чуть покачиваясь в такт музыке. Он словно из другого мира, этот стильный, хорошо одетый молодой человек. А мне его жаль. Хочется крикнуть: оглянись! Вдохни этот лес полной грудью! Отбрось свою электронную игрушку, выкинь наушники и послушай лес! Увидь, узнай его! Но он даже не смотрит по сторонам…

Вот мы и дома. Дошли, как в тумане, на полном автопилоте. Бабушка, добрая душа, кормит нас супом. Она топила баню и сама только что оттуда, мокрая и чистая. Малыши спят.

Папа быстро ест, берёт Васю и уходит мыться. Маша заваливается с книжкой. В доме тихо. Я иду в комнату, подлезаю под тёпленький Стёпин бочок и проваливаюсь в мягкий, качающий сон… Сквозь сон я слышу, как просыпается Алёшка и просит у меня, а потом у бабушки пить (догадался, что я сплю), как бегает Мишка, как что-то тихо рассказывает Василий… А я сплю, и мне снится добрый лес, и ящер, и грибы, грибы без конца…